Новости – Общество
Общество
«Из 10 погибают двое. И это трагедия»
Ребенок в отделении онкологии. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
Завотделением детской онкогематологии в Новокузнецке рассказал РП, как в больнице живут дети, что помогает им не бояться процедур и не терять надежды
1 апреля, 2016 16:51
8 мин
Показатель выздоровления пациентов отделения детской онкологии и гематологии — 80%. Рак и опухоль — это вовсе не приговор, это испытание. Но лечить и лечиться чрезвычайно тяжело. О своей работе «Русской планете» рассказал заведующий отделением 4-й детской больницы Новокузнецка Сергей Дудкин.
– Многие врачи не могут здесь работать. Не выдерживают. По себе скажу: я раньше в реанимации работал, так там гораздо проще. Хоть и намного грубее.
Поступил к тебе человек с топором в голове, ты топор вытащил, все, что нужно, сделал — и сразу ясно: вылечил ты его или нет. Максимум — неделя решает. Ну, а здесь — очень растянуто все по времени.
Лимфома — это на полгода. Лейкоз — интенсивный этап лечения длится полгода, а поддерживающая терапия — два года. Другие опухоли, почек, например, в зависимости от стадии приходится лечить от полугода до полутора лет. И в это время дети живут не дома, а в отделении. Тяжелое лечение — это такой устоявшийся термин. Мало кто задумывается, что за этим кроется. Попробую объяснить очень грубо и упрощенно. Мы вводим химиопрепараты. Убиваются и больные клетки, и здоровые. Угнетается защитная система организма. Наступает период, когда дети не защищены ни от чего. Опасными становятся малейшие кровотечения, потому что тромбоцитов нет. Кровь не свертывается. Лейкоцитов нет — значит, нет защиты от инфекций. От любых. Даже от тех, которые всегда живут в организме человека. Даже те бактерии, что обычно находятся с нами в симбиозе и участвуют в процессе пищеварения, могут стать агрессивными и причинить вред. Когда мы убиваем клетки, болят кости. Потом, когда мы начинаем восстанавливать организм, кости снова болят. Мы же стимулируем костный мозг. Ребенок все это время привязан к капельнице. И вынужден терпеть. Вот что такое тяжелое лечение.
Открывалось отделение в 1993 году. Результаты у нас хорошие. До 1990-х годов в России с такими диагнозами выживали 10–15% пациентов. К началу 2000-х у нас в клинике этот показатель достигал 65%. Сейчас — 80%. Хотя, конечно, это индивидуально. Зависит все от стадии болезни. От того, насколько радикальные нужны операции. Какие-то опухоли мы можем контролировать годами, даже если они запущенные. Есть диагнозы, при которых мы бессильны излечить пациента полностью. Опухоли мозга, например, не лечатся нигде. Ни в одной клинике мира.
Помощь всегда нужна. Онкология — одна из самых затратных статей во всей медицине, потому что она высокотехнологичная. Но помощь нужна не препаратами. Лекарства есть в полном объеме. Не в обследованиях, хотя есть среди обследований и очень затратные. Генные анализы, иммунофенотипирование, например, которые делают только в Москве. Это все для детей — бесплатно, в рамках существующих программ медицинской помощи. Помощь нужна неожиданная.
Все достаточно серьезные исследования проводятся у нас под наркозом, но не все можно обезболить. Наркоз сам по себе — не безвреден. Мы же не хотим сделать лечение тяжелее самой болезни.
Есть у нас, например, один укол в терапии от лейкоза — препарат вызывает очень неприятные боли. Дети кричат. Лечение — вообще не сахар.
У нас есть такая штука, сами придумали, называется «Коробка храбрости». Просто коробка у сестринского поста. Там лежат игрушки. Безделушки. Приятные забавные мелочи. Наши детки уже знают — если предстоит какая-то процедура, то у нас это само собой разумеющееся — малыш приходит, выбирает игрушку. Чтобы она хоть как-то компенсировала ему негативные ощущения. Он ее к себе прижмет, и уже легче стало.
Самое главное, в чем нужна помощь — создать детям в отделении максимальный комфорт. Чтобы они как можно меньше чувствовали себя оторванными от дома. Чтобы какая-то бытовая неустроенность не угнетала их. Им и так достается без этого.
Заведующий отделением 4-й детской больницы Новокузнецка Сергей Дудкин. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
Детям приходится жить в больнице. В прямом смысле слова. А жить в казенной обстановке очень тяжело. Естественно, в таких ситуациях мы стараемся сделать качество жизни ребенку как можно лучше. Чтобы он радовался жизни, несмотря на химиопрепараты.
Конечно, основные ремонты больница делает. Хорошие, тщательные. У нас новая сантехника. У нас вы не увидите облупившихся стен, продавленных коек, грязи. Но это — казенное. А домашний уют требует более капитальных вложений.
Да, мы стараемся попасть в программы. Но «Модернизация здравоохранения» — не бездонная программа, и она подразумевает в первую очередь покупку очень дорого и нужного оборудования для лечения пациентов. А в остальном, приходится искать спонсоров. И знаете, есть добрые люди.
Буквально накануне пришел молодой человек. Спросил: «Чем помочь?» Мы поговорили. Он предложил целиком взять на себя расходы по ремонту одного стерильного бокса. Конечно, мы не откажемся. Это нужно детям.
У нас много совсем маленьких пациентов, которые лежат с родителями. Им тоже приходится жить в больнице. А их мамам и папам — уходить с работы, иногда оставаясь без средств к существованию. Детей-то мы можем обеспечить всем. А родители ведут свой быт сами. Но у них уют вовсе минимальный. Душ да крохотная кухня, где они имеют право готовить из своих продуктов что-то домашнее. Недавно мама одного ребенка, который проходит у нас лечение, смогла через знакомых найти варианты для того чтобы сделать уютнее комнату для родителей.
Взрослые, которые живут в отделении, соблюдают целый ряд очень жестких требований — санитарные и гигиенические требования. И эти правила появились не на пустом месте. Есть знания, за которые пришлось заплатить цену очень высокую, безвозвратную. А для такой тщательной гигиены нужны соответствующие средства — элементарные, вроде ватных палочек, влажных салфеток. А этого не напасешься. Мелочи, но важные.
Если кто хочет помочь, то мы всегда рады. Пусть звонят и спрашивают — чем.
Говорят, все проблемы со здоровьем от плохой экологии. Нет. Экология мало влияет на детскую заболеваемость онкогематологическими болезнями. Уровень примерно один и сохраняется таким уже долгие годы — 35–40 новых больных в год на 100 тыс. детей в Новокузнецке. И эти показатели не меняются.
Экологическая ситуация может влиять лишь на взрослое население. У взрослых с годами может появиться рак. Чем больше куришь, чем больше дышишь асбестом, ешь жареного, сталкиваешься с радиацией — тем больше накапливается факторов, которые могут привести к раку. Сопереживать пациентам — страшно тяжело. И родителей жалко. Но это работа. Я помню всех пациентов. Вот сегодня парнишка пришел. Сейчас ему 16 лет. А я в лицо ему смотрю и спрашиваю: ты, что ли? А он у нас лежал, когда ему пять было.
На улице я часто узнаю бывших пациентов. Ну, конечно, когда есть время бывать на улице.
Мы же с ними живем. Подолгу. Ребятишки взрослеют у нас на глазах. И когда мы проходим с ними интенсивный этап, мы неразлучны. Потому что в этот период они балансируют на грани жизни и смерти, по лезвию ножа проходят. Как их забыть после этого? Они нас тут — врачей, медсестер — считают настолько за своих, что практически как родственники становятся.
Понятно, что в память в особенно остро врезаются случаи из ряда вон, когда было что-то очень необычное. Кто-то тяжело выздоравливал. Кто-то чудом остался жив.
Была одна девочка. Это было давно. Ну, как давно — лет 10–13 назад. Поступила пациентка, опухоль ноги. Злокачественная. Стадия была небольшая. Но родители после того, как узнали диагноз, решили, что заберут ребенка. Увезли ее — в некий якобы лечебный центр лечить просветленными лучами. Потом вернулись. Но уже когда опухоль была 32 кг и девочка без опухоли — 36 кг. А ведь в первый раз можно было ногу сохранить, вылечить. А тут приезжает — всё. Уже метастазы в легких. Взялись лечить практически без надежды. Но вылечили полностью. Сейчас она институт закончила, замуж вышла.
А еще я помню всех, кто погиб, к сожалению. Проценты выздоровления — это хорошо для больших групп. Для статистики. Вроде красиво звучит — 80% пациентов полностью вылечились. А на самом деле из 10 ребятишек двое погибают. И каждый раз это трагедия.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости