Новости – Общество
Общество
«Мне потребовался год, чтобы уничтожить свою жизнь»
Воспитанники центра идут на обед. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
Как в центре под Новокузнецком чат наркоманов вытаскивать себя из зависимости
6 июля, 2016 13:56
9 мин
В реабилитационный центр в Новогеоргиевке попадают люди с разными зависимостями. Есть игроманы, есть те, кто не справляется с алкоголем. Но большинство — люди, страдающие от наркотиков. С недавних пор в отдельную категорию зависимости пришлось выделить тех, кто подсел на синтетические химические препараты.
– Дешево. Доступно. Сервис, — объясняет РП директор Центра реабилитации зависимых Юрий Гневашев. — Продавцы отравы заинтересованы в этом. Для них это оборот и прибыль. Вот и заполонила все синтетика.
– Наркомания помолодела, — рассказывает Гневашев. — Она никогда и не была проблемой старшего поколения. Наркоманы, потребляющие яд, в принципе долго не живут, и возрастных наркоманов найти тяжело. Скорее, это будут исключения из правил. Но сейчас это во многих случаях дети и подростки. Еще тенденция: героиновые наркоманы сейчас встречаются крайне редко. И они родом из 90-х. Сейчас за помощью приходят те, кто подсел на «соли» и «спайсы». А это намного страшнее.
Он ведет меня по обширной территории. Баня, веранда для шашлыка и общих собраний. В главном корпусе тихо.
– Комната мальчиков — направо, — показывает Юрий на ряды двухэтажных кроватей. — В комнате девочек, как видите, порядка чуть больше. Даже постели заправлены.
– Пионерлагерь.
– Пожалуй, — кивает Юрий. — Но тогда уж пионерлагерь строгого режима.
Дисциплина — неотъемлемая часть программы реабилитации. Любой зависимый в попытке раздобыть дозу способен на многое. Особенно, если зависимость тяжелая. Это возвращает нас к разговору о синтетике — главной проблеме последних лет.
– Распространено мнение, что «соль» страшнее «спайсов», — рассуждает Юрий. — Действие ее сильнее выражено, больше заметно со стороны. Но я считаю, по опыту множества реабилитаций, что «спайсы» коварны. Обманчиво легкие. Якобы безобидные. Но неизменно вызывающие сильнейшее привыкание. И то, что люди творят под их действием, ни один «солевой» в страшном сне не увидит. Таких дров наломает, что когда в себя приходит — ему стыдно до крайности. Ему рассказываешь, что он наделал, а он сидит ни жив ни мертв, потому что и подумать про себя таких ужасов не мог. Я не буду приводить примеров. Жутко. Противно.
Юрий Гневашев. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
– Говорят, от этой зависимости не избавляются?
– Очень тяжело, но не безнадежно. Мы по опыту убедились: синтетика на уровне биохимии проникает так глубоко, что ее оттуда вывести проблематично. Любой нарколог подтвердит: она оседает в мельчайших сосудах. Она въедается в легкие, в мозг, в клетки. Организм не может очиститься не то что за месяц — за годы. И единственное, что можно противопоставить постоянному, непрекращающемуся действию отравы, — это психика. Откуда силы черпать? Человеку нужно помогать. На первых порах водить в прямом смысле за руку.
Подглядываем через приоткрытую дверь, чтобы не мешать занятиям. Небольшая комната. Парт нет, есть большой общий стол, как в конференц-зале. Вокруг сидят, полулежат, раскачиваются на стульях люди самого разного возраста.
– Меня зовут Игорь, и я зависимый.
– Здравствуй, Игорь! — приветствует парня собрание.
– Как в кино...
– Неудивительно, — согласно кивает директор. — Наша программа начиналась с довольно распространенных на Западе «12 шагов». Слышали, наверное, про общества анонимных алкоголиков? Шаг первый: признать свою зависимость, шаг второй — понять, что нет безвыходной ситуации, и так далее. Вот там корни. Но потом, за долгие годы существования в нашей стране программа выросла и прошла адаптацию. Мы добавили курс психотерапии. Консультации психологов. В некоторых случаях подключаем психиатров. Профессиональных наркологов. И это уже сплав многих методик.
– Сколько времени надо человеку, чтобы вернуться?
– Индивидуально. Кому-то достаточно трех-четырех месяцев. Дима у нас уже год, — вспоминает Юрий Анатольевич воспитанников центра. — Есть Володя — второгодник, но он ушел, сорвался и вернулся. Начал сначала. По-разному… Человек сам определяет степень своей готовности. Приходит: спасите, хочу выбраться. Потом побудет некоторое время, его начинает «ломать», наступает кризис, он хочет уйти. Потом кризис миновал — начинается настоящая работа. Наш метод — научить человека в любой момент отвечать на вопрос: «Что ты чувствуешь?» Самоконтроль должен быть постоянным. Мы тренируем способность к самоанализу.
Модульное здание ниже по склону принято называть стайкой. Изначально это была хозяйственная постройка для хранения инструментов. Потом решили завести кроликов. Для многих зависимых возможность ухаживать за кем-то — это тоже часть терапии.
– Вот там, если приглядитесь, наши самые маленькие, — Антон показывает на спрятавшихся в пуховом гнезде новорожденных крольчат. — Только руки не суйте, мамка их защищать будет.
– Поэтому пальцы в зеленке?
– Да не, меня не трогают! — отмахивается Антон, потирая измазанные руки. — Это я пупочки мазал им, а как иначе? Стараешься аккуратно, а все равно пачкаешься.
Антон — один из самых старших среди проходящих реабилитацию. Он уже одолел первые шаги и на правах самого успешного студента помогает новобранцам.
– Неправильно думать, что тут лечат. Тут учат, — рассуждает он. — Это же на уровне убеждения. Ты сам себя должен научиться контролировать. Да, тебе помогут. Но единственный, кто тебя может вытащить по-настоящему, это ты сам. А как этого добиться? Вот этому и надо учиться. У кого получается — как заведено: сделал сам, помоги другому.
– Юрий, у вас принципиально, чтобы зависимым помогали те, кто сам прошел через реабилитацию?
– Если бы я не испытал этот кошмар сам, я бы не работал сейчас здесь, — кивает директор. — Я — зависимый. Другое дело, что мой «чистый» период исчисляется годами. Мне было 17, когда я связался с наркотой. При этом я был обеспечен, имел хорошую даже по нынешним временам работу в банковской сфере, учился. Через несколько лет начал добиваться успехов и повышений. Но при этом все больше и больше осознавал, что теряю себя. Что воля моя не просто сломлена — она уничтожена. Говорят, наркоманы не осознают, что с ними происходит. Это не так. Я прекрасно все осознавал. Но тяга была такой, что сопротивляться невозможно. Даже когда начали отказывать органы, инстинкт самосохранения был слабее. Я колол себя и плакал, потому что понимал, что умираю…
Света готовит еду для общей столовой реабилитационного центра. Это тоже часть обучения — она несет ответственность, привыкает к ней.
– Мне потребовался год, чтобы уничтожить свою жизнь, — рассказывает Света, ей сейчас 19 лет. — Начала в школе еще. За компанию. Типа «модно». Мне сказали, что соскочить — ерунда, в любой момент. А когда я стала понимать, что привычка сильнее меня, то уже и с родителями поссорилась, и с друзьями, остались рядом только те, с кем употребляли. А сейчас? Сейчас я хочу предостерегать других детей: это не модно, и соскочить нельзя.
Спортзал на цокольном этаже, маленький, но с хорошей вентиляцией. На двери — расписание занятий. Судя по листку, график плотный, тренажеры пользуются спросом.
– Один из самых понятных механизмов в избавлении от мании — замена одной зависимости на другую, — объясняет Юрий Гневашев. — Инвариантов, конечно много, но самых распространенных, из практики, два. Первый — спорт. Вообще здоровый образ жизни. Поймите: человек осознавал, что умирает, что его пагубная привычка — это вредно. И вот он получает второй шанс. И инстинкт самосохранения, желание укрепить свое расшатанное здоровье начинают превалировать. А второй из самых распространенных вариантов — уход в труд. Зависимость заменяют работой. Значительная часть «бывших» отличается колоссальной трудоспособностью. И при этом у них ярко выражены предпринимательские способности. Дозу-то пойди достань еще. И многие становятся успешными. У нас регулярно проходят собрания выпускников программы. Так знаете, на недешевых машинах люди приезжают. Неважно, на себя они работают или на компанию.
Воспитанники центра идут на обед организованной колонной. Не в ногу, не в армии. Но вполне дисциплинированно. В строю поразительно много мальчишек.
– Нужна профилактика. Об этом надо кричать по телевизору, в интернете: наркотики — зло. Нельзя, не пробуйте. Детям надо рассказывать. Чтобы даже не думали взять, если предложат. Чтобы у нас работы было меньше, — говорит Юрий. — У нас есть проекты чисто образовательные. Мы стараемся их внедрять. Вместе с учеными, с врачами. Большинство молодых, которые сюда попали, ведь купились на вранье. Им сказали, что все понарошку. Что с одного раза ничего не привыкаешь. Что это круто. Их обманули, а они поняли это поздно.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
